![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
«Как закалялась сталь»
Я часто читал на уроках. Читал, конечно, не то, что было написано в учебниках, а совершенно другие книги, которые приносил из дома или же одалживал у товарищей. Просто не мог остановиться. Читал взахлеб все, что мог достать. Книги были лучше или хуже, но они говорили о том, чего я не видел. Мой мир становился шире, глубже, ярче, отчетливее с каждым прочитанным словом.
Изредка меня заставали за этим делом учителя, и мне влетало. Но прекратить читать книги и начать слушать скучные уроки я не мог. Обрывков услышанного мной вполне хватало, чтобы учиться на тройку-четверку. И снова я вынимал какую-нибудь книгу, клал ее на колени и делал вид, что смотрю на парту, где лежит учебник. Сам же в это время был далеко – на боевом корабле, гонялся за преступниками вместе с операми, погружался на морское дно, открывал новые земли или искал сокровища. Неважно, что я читал – это было яркое и красочное пространство, а не серые школьные будни. Когда надвигалась опасность, товарищи по парте толкали меня. Я придвигался вперед и прижимал книгу коленями к парте. Зачастую мне везло, и учитель просто проходил мимо.
Исключительно тоскливо мне было на уроках у Аси Лазаревны, которая вела алгебру и геометрию. Ася просто по-человечески не любила меня, я отвечал такой же теплой взаимностью. А сознание того, что на расстоянии вытянутой руки лежит интересная книга, меня мучило страшно. И я снова открывал и читал…
И вот однажды Ася слишком резко подошла ко мне, выписав сложную кривую по классу. И потому я ее не заметил. Она давно меня выпасала, и, наконец, схватила на горячем.
– Так вот ты чем занимаешься вместо уроков! Отдай сюда! Посмотрите на него! И он еще хочет в комсомол поступать! Давай дневник! – И тут вдруг она посмотрела на название. Книга, которую она держала в руках, называлась «Как закалялась сталь» – прекрасное, удивительное произведение Николая Островского.
Энергия, заключенная в этой книге, держит читателя до последней страницы – ты просто не можешь перестать читать ее. Чем именно она берет – на эту тему написаны целые ворохи исследований и статей. Для меня она пульсировала, дышала, била через край. Энергия парализованного и вдобавок ослепшего человека, выплеснувшаяся на бумагу, как сконцентрированный через увеличительное стекло луч света, собравший весь его в одну точку – и потому загорается, вспыхивает человек, в чье сердце попадает этот луч.
Страшные боли, каменеющие суставы, бессонные ночи, слепота, отрезавшая писателя от мира – а ведь это человек, еще некоторое время тому скакавший, рубивший, строивший, живший переполненной событиями жизнью, что хватило бы на десятерых.
Недавно узнал, что эту книгу напечатали тиражом 10 тысяч экземпляров в блокированном немцами Ленинграде в 1942 году, и замерзающие, голодающие работники типографии вращали машины вручную – не было электричества. Этот тираж был распродан в течение двух часов. Невероятная книга.
С другой стороны, книга эта была рекомендована (и даже обязательна) к прочтению нашей Коммунистической партией, единственной и правящей в то время. Это была основополагающая книга о героях 20-х годов, немеркнущая советская классика.
Учительница была обескуражена. Она не могла – при всем желании – наказать меня за чтение обязательной к прочтению партийно-комсомольской литературы, пусть даже на уроке. Шел 1984 год. Так что закончилось практически ничем: Ася от удивления даже в дневник ничего не записала. Просто отдала мне книгу после уроков. С небольшой нотацией.
Изредка меня заставали за этим делом учителя, и мне влетало. Но прекратить читать книги и начать слушать скучные уроки я не мог. Обрывков услышанного мной вполне хватало, чтобы учиться на тройку-четверку. И снова я вынимал какую-нибудь книгу, клал ее на колени и делал вид, что смотрю на парту, где лежит учебник. Сам же в это время был далеко – на боевом корабле, гонялся за преступниками вместе с операми, погружался на морское дно, открывал новые земли или искал сокровища. Неважно, что я читал – это было яркое и красочное пространство, а не серые школьные будни. Когда надвигалась опасность, товарищи по парте толкали меня. Я придвигался вперед и прижимал книгу коленями к парте. Зачастую мне везло, и учитель просто проходил мимо.
Исключительно тоскливо мне было на уроках у Аси Лазаревны, которая вела алгебру и геометрию. Ася просто по-человечески не любила меня, я отвечал такой же теплой взаимностью. А сознание того, что на расстоянии вытянутой руки лежит интересная книга, меня мучило страшно. И я снова открывал и читал…
И вот однажды Ася слишком резко подошла ко мне, выписав сложную кривую по классу. И потому я ее не заметил. Она давно меня выпасала, и, наконец, схватила на горячем.
– Так вот ты чем занимаешься вместо уроков! Отдай сюда! Посмотрите на него! И он еще хочет в комсомол поступать! Давай дневник! – И тут вдруг она посмотрела на название. Книга, которую она держала в руках, называлась «Как закалялась сталь» – прекрасное, удивительное произведение Николая Островского.
Энергия, заключенная в этой книге, держит читателя до последней страницы – ты просто не можешь перестать читать ее. Чем именно она берет – на эту тему написаны целые ворохи исследований и статей. Для меня она пульсировала, дышала, била через край. Энергия парализованного и вдобавок ослепшего человека, выплеснувшаяся на бумагу, как сконцентрированный через увеличительное стекло луч света, собравший весь его в одну точку – и потому загорается, вспыхивает человек, в чье сердце попадает этот луч.
Страшные боли, каменеющие суставы, бессонные ночи, слепота, отрезавшая писателя от мира – а ведь это человек, еще некоторое время тому скакавший, рубивший, строивший, живший переполненной событиями жизнью, что хватило бы на десятерых.
Недавно узнал, что эту книгу напечатали тиражом 10 тысяч экземпляров в блокированном немцами Ленинграде в 1942 году, и замерзающие, голодающие работники типографии вращали машины вручную – не было электричества. Этот тираж был распродан в течение двух часов. Невероятная книга.
С другой стороны, книга эта была рекомендована (и даже обязательна) к прочтению нашей Коммунистической партией, единственной и правящей в то время. Это была основополагающая книга о героях 20-х годов, немеркнущая советская классика.
Учительница была обескуражена. Она не могла – при всем желании – наказать меня за чтение обязательной к прочтению партийно-комсомольской литературы, пусть даже на уроке. Шел 1984 год. Так что закончилось практически ничем: Ася от удивления даже в дневник ничего не записала. Просто отдала мне книгу после уроков. С небольшой нотацией.
no subject