Цемент

           На развод к матросам спустился с неба старпом. И рявкнул сурово: «Почему не работаете? Уже восемь минут девятого? Разленились?!»

Развод на работы. В восемь утра все действительно должны уже работать, стучать, отбивать, смазывать и красить. Все так. Только матросы у нас два месяца подряд отбивали с палубы цемент.

На Клондайке золота было меньше, чем у нас на палубе застывшего цемента. И народ устал на этих цементных приисках. Все ломом и кувалдой.  Народ у нас работящий, но зае… (зачеркнуто) устал. А все потому, что капитан после выгрузки в Форт Лодердейле дал команду сбивать остатки цемента в трюмах пожарным насосом. Цемент оказался ОЧЕНЬ быстросхватывающим. И схватил-засох на высоте 20-ти метров многотонными глыбами. Тот цемент, который свалился вниз и еще был полужидким,  вытащили на палубу бочками, да там и оставили, не сбрасывая в море (поскольку мы были в американских прибрежных водах, а денежные наказания за любые загрязнения там суровые).

Потом было еще интересней. Мы шли после испанского цемента на погрузку кукурузы в Новый Орлеан. Кукуруза хотела поехать в Алжир. Но после цемента сложно помыть трюма, чтобы их приняла соответствующая комиссия и дала добро на погрузку пищевого продукта. А помыть трюма после застывшего цемента, который висит на высоте 20 метров, и до которого ничем дотянуться не можешь – задача, практически невыполнимая.

Американцы пришли, спустились в трюм, увидели эти цементные глыбы, вздохнули, и спросили наших: мол, вы что? Цемента объелись? Как мы сюда, спросили они, погрузим кукурузу? Убирайте. Наши еще поубирали. Комиссия пришла еще раз и сказала, что они могут нам дать специалистов по очистке трюмов, правда, им надо платить деньги. Наши поняли, что если специалистов не взять, то нам бумаги не подпишут. Согласились на специалистов. Те привезли с собой маленькие машинки, которые опускали на дно трюмов и у которых кабинки  выдвигались на большую высоту. И, сидя в этих корзинах,  американские специалисты расстреливали испанский цемент дробью из ружей 12-го калибра.  

Конечно, такой способ ничего не дал. Цемент почти не изменил своей формы. Но все трюма были усеяны гильзами от ружейных патронов, и, главное, деньги были уплачены. Около 25-ти тысяч долларов. В общем, бумаги нам подписали, кукурузу нам туда погрузили, и ее, родимую, мы в Алжир и отвезли.

Но вот застывший цемент, по капитанской дури застывший на палубе, пришлось отбивать кувалдами и ломами. После этой очень долгой процедуры старпом, который еще до того не сумел снискать  уважение экипажа, сказал долбавшим, что за весь героический труд им ничего не заплатят. Ну, просто потому, что нет такого пункта в контракте «Отбивка застывшего груза с палубы». И овертайм им тоже не светит. А светит им получить за 1,5 – 2 месяца ударного труда по 50 долларов на нос, которые полагаются за помывку трюмов, поверх обычной зарплаты. Но ведь тот же старпом, когда нужно было совершать подвиг, сказал им, что им заплатят за работу сверхурочные. Они и работали по12-14 часов в день, а не по 8. А теперь?

Народ сначала взвыл, потом загрустил. Удали молодецкой поубавилось в их слаженных некогда действиях. Работать они стали не так скоро, как раньше. Движения  неоплаченных героев стали задумчивы.

И вот прошло какое-то время. Старпом, всеобщий любимец, чесать твою лысину, вышел к народу и истерически спросил, почему они не работают, ведь уже восемь минут девятого? Анзор Степанович, боцман лет 50-ти, сын грузинского народа, ответил несколько грубо: «Ты, - четко   произнес  Анзор, - нах пошел! Ты людям хотя бы «доброе утро»скажи!»  Старпом оторопело ответил, что у него лично утро началось еще в 4 утра. Анзор: «Люди на высоту полезут. Они только проснулись. Ты на него вышел и наорал, а ему туда (показал на грузовые стрелы) лезть и весь день там работать. А если он сорвется? Не ори на людей».

Потом еще три месяца совместной работы. А потом  старпом заложил Анзора полиции в аэропорту Иоганессбурга, мол, наркоту перевозит, и те его утащили в свои подвалы, где после взрослого досмотра ничего не нашли. На свой самолет он опоздал. Прилетел к семье  в Одессу через трое суток.

А старпом укатил  к себе в далекий город, и больше мы его не видели. Интересно, ему стало легче?