Краска

         Я искал в машинном отделении краску и наткнулся среди кучи банок разных цветов и размеров на банку зелени, на крышке которой было написано слово «ПОЦ». Пальцем написано. Зеленым цветом. Интересно, подумал я и спросил о происхождении надписи нашего моториста Борю. И услышал чудесный рассказ о человеческой жадности.
       Боря совершал обход машинного отделения и неспешно проходил по румпельной. Осмотрел. За кучей швартовых концов было небольшое хитрое пространство, образованное бухтой троса и выступающим шпангоутом. Боря засунул туда руку, поскольку душой почувствовал, что там что-то должно быть, обязательно кто-то что-то должен был туда положить, засунуть, спрятать. Шхера, одним словом.
       Боря вытащил оттуда пятилитровую банку зеленой краски. Новую, запечатанную. Импортную, естественно. Боря мгновенно вычислил возможного владельца этой спрятанной вещи. Им мог быть только моторист Витя по кличке Перестукин. Кличку он получил за активный стук всем вышестоящим обо всем, что виделось ему и слышалось. Сука. Еще он отличался тем, что пер все, что лежало плохо, к себе в каюту. Иногда он пер очень нужный инструмент, и тогда второй механик рисовал ему жуткие сцены сексуального характера. Тут Витя говорил, что это не его рук дело, но украденный инструмент мгновенно появлялся.
      Только этот человек с маленькой душонкой мог спрятать 5 литров зеленой краски в хитрую шхеру за концами. Спрятать – с надеждой ее отвезти в далекий дом в Одесской области, где и покрасить что-нибудь важное, например, калитку. Все бы ничего, но тащить ее пришлось бы через полмира, в самолетах, ведь наше судно в Одессу не заходило. Да и за перевес своего багажа он заплатил бы немалую сумму, которая уж точно перекрыла бы стоимость украденной краски. Боря вздохнул, открыл банку и, обмакнув туда палец, написал на крышке короткое ругательство. Поц. Боря выразил свое отношение к этому человеку в письменном виде. Кирилл и Мефодий не зря пыхтели в своих кельях, придумывая алфавит. Банка была Борей возвращена на свое место. А через пару дней моторист Перестукин проверял свой тайник, и прочитал надпись на крышке банки. Тогда Витя понял, что раскрыт, и остатки совести подсказали ему, что банку лучше вернуть в хранилище машинного отделения, что он и сделал. Так в машине появилась банка зелени с рукотворной надписью.
      Когда Витя ехал домой, весь пароход смотрел на него со смесью горечи, отвращения и любопытства. Любопытства, поскольку Сардиния, где мы менялись, не видела столько тяжеленных авосек (именно авосек, заготовленных до рейса, Витя четко знал, зачем они ему понадобятся) с чем-то внутри запакованным газетами. Витя просил экипаж ему помочь, но никто даже не шевельнулся. Он сам таскал все эти тяжеленные железки, которые он девять месяцев рейса тихо носил в каюту.
      Мне представляется его старость. И дом, заполненный этим железно-красочным ворованным барахлом. Дом наверняка зеленый. Интересно, Витя счастлив?