![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
У нас крысы бегают по бабушке
Примерно 1982 год.
К маме пришла ее подруга со двора Лена. Лена была невысокая, грудастая и горластая. Она резко брала окружающих «на горло», никогда за словом в карман не заглядывая – именно так она и сумела выжить в тепличных условиях нашего одесского двора.
– Тонечка, дай мне своего Чарлика.
Чарликом назывался наш тогдашний кот, небольшая черно-белая тварь, ненавидевшая всех вокруг и гадившая везде, куда только он мог залезть, а мы с мамой не могли. Под ванну, например. Мама подобрала его в скверике напротив – пожалела. Что поделаешь – она же не подозревала о его характере? И поэтому следующие 15 лет нужно было жалеть нас.
– Зачем тебе Чарлик?
– Понимаешь, по нашей бабушке бегают крысы.
У Лены была лежачая бабушка, которая была санитаркой в войну, проработала всю жизнь и вот теперь лежала уже не один год. Ее состояние поддерживалось Леной, которая не давала бабушке спокойно отойти на тот свет.
Бабушка не просто лежала, у нее был паралич. Всё, что она могла – это смотреть глазами вперед, на стену, где висел потрет ее мужа, ушедшего несколько лет назад, в роскошной золоченой раме. Смотреть на мужнин портрет было единственным доступным бабушке развлечением.
Когда моя мама спросила Лену, чего та не даст бабушке спокойно умереть, та ответила:
– Конечно, щас! А магазин «спасибо Гитлеру»?! Мы же все на нем висим!!
Так неофициально в народе именовали специализированные магазины для оставшихся в живых ветеранов войны, в которых можно было хоть что-нибудь приобрести из еды – в отличие от неспециализированных советских магазинов на исходе социализма, где покупка синей волшебной курицы приравнивалась по степени удачи к сегодняшней покупке, наверное, машины. Да и то, наверное, курица на фоне недоедания была круче и нужнее.
Но вернемся к просьбе Лены по поводу «дайте нам вашего Чарлика, по нашей бабушке бегают крысы». Мама воспротивилась отдавать кота:
– Здрасьте, они ж его сожрут, там же крысы будь здоров! У вас же общий туалет рядом – там не крысы, а лошади бегают. Зачем вам Чарлик? Возьмите лучше Федю.
Федей звался боцман лет 45-50-ти, живший в самом конце двора. Толстый, крикливый до безобразия – даже по меркам нашего двора. Он постоянно что-то пилил в своем палисаднике в конце дворика, изредка поднимая голову вверх, где по узкой металлической веранде ходила полная пожилая дама, поведением и внешностью схожая с Фаиной Раневской. Летом, в одесскую жару, она ходила взад-вперед в одном нижнем белье. Ейная форма и, видимо, содержание, привлекали дядю Федю, но рядом была его маленькая армянская жена, тетя Ася. Тетя Ася смотрела пристально на мужа из кухонного окна, и дядя Федя, чувствуя этот взгляд затылком, поникал головой, вкладывая себя нерастраченного в распил очередной доски для какого-нибудь шкафчика. Федя был мастер на все руки.
Соседку сверху звали тетя Броня. Соответственно, трусы, в которых она дефилировала по своей веранде, назывались «бронированными трусами». Внизу всё пилил и пилил Федя, исподволь глядя вверх. Посмотрит, потом пилит, иногда с криком подстреленной стокилограммовой утки: «Аааа!» Когда федин крик был слишком уж неприличным, то выходила маленькая Ася, и кричала вверх на большую, пышную тетю Броню:
– Шо ж ты тут ходишь?
– А где мне ходить? Это моя веранда.
– А шо ж ты ходишь в одном белье, сука старая!
– Во-первых, жарко. А во-вторых, хоть я и старше тебя, но зато меня любят гораздо чаще, чем тебя.
– Так поэтому ты квартирантов и держишь! Но как же ты же с ними %*ешься? У тебя же там все заросло, ты такая старая!
– Та не-ет! У меня там така-ая дырка, шоб у тебя в голове такая была!
Тетя Броня в свои 65 лет с сигаретой в руке, разговаривавшая прокуренным басом, в бронированном белье советского производства…
На нашей веранде, на втором этаже фасадного здания, тогда сидела моя любимая тетя Дина, вместе со своим высшим музыкальным образованием, пила чай и слушала эту перепалку. Мама просила ее зайти в квартиру, чтобы не слышать этого кошмара. Дина жила в Киеве, у них там такого ежедневного цирка не было. Поэтому у нее было совершенно счастливое лицо, и уходить с веранды она не хотела:
– Тонечка, ты не понимаешь, это же песня… у вас тут вообще все замечательно: хочешь узнать городские новости – идешь на балкон, хочешь послушать дворовые новости – идешь на веранду. Фасадный дом, настоящий одесский двор. Вы счастливые люди…
Возвращаясь к истокам: Лена не могла мобилизовать Федю на борьбу с крысами – они вчера поругались вдрызг, как и положено добрым соседям. Поэтому моя мама и Лена взяли ничего не подозревавшего кота Чарлика на руки, и пошли сдавать его чужим крысам. Мама была уверена, что те его сожрут, а у Лены все-таки были сомнения на этот счет: «Он же кот!»
Они зашли в предбанник, приоткрыли дверь, бросили кота непосредственно на бабушку, по которой действительно неспешно прогуливалась пара крыс, и стали смотреть через застекленную дверь на разворачивающееся сражение.
Чарлик, несмотря на юный восьмимесячный возраст, проявил себя как вдумчивый политик и умудренный опытом боец. Не ходи на битву, которую не можешь выиграть – вспомнил он высказывание одного из великих китайцев в прочтенном недавно трактате. Так как не прийти он не мог – его мобилизовали в явочном порядке – то он предпочел сделать вид, что он ослеп, оглох и онемел одновременно. Кот лег на неподвижную бабушку, причем он даже не топтался, как положено коту, выбирая себе местечко поудобнее. Он улегся так, словно его единственным желанием было поспать, а ему давно не давали это сделать – рухнул, отстояв две смены у станка.
Крысы тоже не были глупыми, понимали правила игры, поэтому сделали вид, что кота не заметили.
– Вот она, идиллия, твою мать, – сказала Лена. Преодолев застенчивость, она взяла дворовой веник на длинной палке, вошла внутрь и стала этой палкой лупить бабушку и крыс вперемешку. Коту тоже досталось, но кот-то – еще ладно.
– Ты же бабушку убьешь! – загибаясь от смеха, кричала моя мама.
– Да хрен там, она всю войну прошла, ты ее не знаешь!
Бабушка сердито смотрела на Лену, потом прикрыла глаза. Ей было все равно – она не только ничего не могла сделать, паралич не позволял ей даже произнести какую-нибудь простенькую сентенцию вроде «Пошла на хер, сука».
В общем, кот и крысы убежали по своим делам. У крыс было уютное пристанище в виде дворового туалета на три очка, через стену Лениной квартиры. У кота – через весь двор, к нам на веранду – сразу нашлись дела на крыше. Одна бабушка не могла никуда уйти. Даже из этой жизни.
Через день бабушке опять случилось плохо. В очередной раз возле двора остановилась скорая помощь, распугивая ворон своей сиреной, и врачи побежали в самый конец двора, туда, где жила парализованная бабуля – Лена платила им какие-то небольшие денежки, чтобы они ее квалифицированно откачивали. Откачали и на этот раз.
И тогда на глазах у окаменевшей публики в виде врачей, внучки и самой Лены, бабушка медленно подняла парализованную последние пять лет правую руку, и скрутила кукиш, направив его на портрет своего мужа, висевший непосредственно перед ее кроватью.
На этом все не закончилось. Старуха разомкнула губы и произнесла скрипучим голосом:
– Фима, ты надеялся, что мы сегодня встретимся? На тебе! Я еще здесь…
К маме пришла ее подруга со двора Лена. Лена была невысокая, грудастая и горластая. Она резко брала окружающих «на горло», никогда за словом в карман не заглядывая – именно так она и сумела выжить в тепличных условиях нашего одесского двора.
– Тонечка, дай мне своего Чарлика.
Чарликом назывался наш тогдашний кот, небольшая черно-белая тварь, ненавидевшая всех вокруг и гадившая везде, куда только он мог залезть, а мы с мамой не могли. Под ванну, например. Мама подобрала его в скверике напротив – пожалела. Что поделаешь – она же не подозревала о его характере? И поэтому следующие 15 лет нужно было жалеть нас.
– Зачем тебе Чарлик?
– Понимаешь, по нашей бабушке бегают крысы.
У Лены была лежачая бабушка, которая была санитаркой в войну, проработала всю жизнь и вот теперь лежала уже не один год. Ее состояние поддерживалось Леной, которая не давала бабушке спокойно отойти на тот свет.
Бабушка не просто лежала, у нее был паралич. Всё, что она могла – это смотреть глазами вперед, на стену, где висел потрет ее мужа, ушедшего несколько лет назад, в роскошной золоченой раме. Смотреть на мужнин портрет было единственным доступным бабушке развлечением.
Когда моя мама спросила Лену, чего та не даст бабушке спокойно умереть, та ответила:
– Конечно, щас! А магазин «спасибо Гитлеру»?! Мы же все на нем висим!!
Так неофициально в народе именовали специализированные магазины для оставшихся в живых ветеранов войны, в которых можно было хоть что-нибудь приобрести из еды – в отличие от неспециализированных советских магазинов на исходе социализма, где покупка синей волшебной курицы приравнивалась по степени удачи к сегодняшней покупке, наверное, машины. Да и то, наверное, курица на фоне недоедания была круче и нужнее.
Но вернемся к просьбе Лены по поводу «дайте нам вашего Чарлика, по нашей бабушке бегают крысы». Мама воспротивилась отдавать кота:
– Здрасьте, они ж его сожрут, там же крысы будь здоров! У вас же общий туалет рядом – там не крысы, а лошади бегают. Зачем вам Чарлик? Возьмите лучше Федю.
Федей звался боцман лет 45-50-ти, живший в самом конце двора. Толстый, крикливый до безобразия – даже по меркам нашего двора. Он постоянно что-то пилил в своем палисаднике в конце дворика, изредка поднимая голову вверх, где по узкой металлической веранде ходила полная пожилая дама, поведением и внешностью схожая с Фаиной Раневской. Летом, в одесскую жару, она ходила взад-вперед в одном нижнем белье. Ейная форма и, видимо, содержание, привлекали дядю Федю, но рядом была его маленькая армянская жена, тетя Ася. Тетя Ася смотрела пристально на мужа из кухонного окна, и дядя Федя, чувствуя этот взгляд затылком, поникал головой, вкладывая себя нерастраченного в распил очередной доски для какого-нибудь шкафчика. Федя был мастер на все руки.
Соседку сверху звали тетя Броня. Соответственно, трусы, в которых она дефилировала по своей веранде, назывались «бронированными трусами». Внизу всё пилил и пилил Федя, исподволь глядя вверх. Посмотрит, потом пилит, иногда с криком подстреленной стокилограммовой утки: «Аааа!» Когда федин крик был слишком уж неприличным, то выходила маленькая Ася, и кричала вверх на большую, пышную тетю Броню:
– Шо ж ты тут ходишь?
– А где мне ходить? Это моя веранда.
– А шо ж ты ходишь в одном белье, сука старая!
– Во-первых, жарко. А во-вторых, хоть я и старше тебя, но зато меня любят гораздо чаще, чем тебя.
– Так поэтому ты квартирантов и держишь! Но как же ты же с ними %*ешься? У тебя же там все заросло, ты такая старая!
– Та не-ет! У меня там така-ая дырка, шоб у тебя в голове такая была!
Тетя Броня в свои 65 лет с сигаретой в руке, разговаривавшая прокуренным басом, в бронированном белье советского производства…
На нашей веранде, на втором этаже фасадного здания, тогда сидела моя любимая тетя Дина, вместе со своим высшим музыкальным образованием, пила чай и слушала эту перепалку. Мама просила ее зайти в квартиру, чтобы не слышать этого кошмара. Дина жила в Киеве, у них там такого ежедневного цирка не было. Поэтому у нее было совершенно счастливое лицо, и уходить с веранды она не хотела:
– Тонечка, ты не понимаешь, это же песня… у вас тут вообще все замечательно: хочешь узнать городские новости – идешь на балкон, хочешь послушать дворовые новости – идешь на веранду. Фасадный дом, настоящий одесский двор. Вы счастливые люди…
Возвращаясь к истокам: Лена не могла мобилизовать Федю на борьбу с крысами – они вчера поругались вдрызг, как и положено добрым соседям. Поэтому моя мама и Лена взяли ничего не подозревавшего кота Чарлика на руки, и пошли сдавать его чужим крысам. Мама была уверена, что те его сожрут, а у Лены все-таки были сомнения на этот счет: «Он же кот!»
Они зашли в предбанник, приоткрыли дверь, бросили кота непосредственно на бабушку, по которой действительно неспешно прогуливалась пара крыс, и стали смотреть через застекленную дверь на разворачивающееся сражение.
Чарлик, несмотря на юный восьмимесячный возраст, проявил себя как вдумчивый политик и умудренный опытом боец. Не ходи на битву, которую не можешь выиграть – вспомнил он высказывание одного из великих китайцев в прочтенном недавно трактате. Так как не прийти он не мог – его мобилизовали в явочном порядке – то он предпочел сделать вид, что он ослеп, оглох и онемел одновременно. Кот лег на неподвижную бабушку, причем он даже не топтался, как положено коту, выбирая себе местечко поудобнее. Он улегся так, словно его единственным желанием было поспать, а ему давно не давали это сделать – рухнул, отстояв две смены у станка.
Крысы тоже не были глупыми, понимали правила игры, поэтому сделали вид, что кота не заметили.
– Вот она, идиллия, твою мать, – сказала Лена. Преодолев застенчивость, она взяла дворовой веник на длинной палке, вошла внутрь и стала этой палкой лупить бабушку и крыс вперемешку. Коту тоже досталось, но кот-то – еще ладно.
– Ты же бабушку убьешь! – загибаясь от смеха, кричала моя мама.
– Да хрен там, она всю войну прошла, ты ее не знаешь!
Бабушка сердито смотрела на Лену, потом прикрыла глаза. Ей было все равно – она не только ничего не могла сделать, паралич не позволял ей даже произнести какую-нибудь простенькую сентенцию вроде «Пошла на хер, сука».
В общем, кот и крысы убежали по своим делам. У крыс было уютное пристанище в виде дворового туалета на три очка, через стену Лениной квартиры. У кота – через весь двор, к нам на веранду – сразу нашлись дела на крыше. Одна бабушка не могла никуда уйти. Даже из этой жизни.
Через день бабушке опять случилось плохо. В очередной раз возле двора остановилась скорая помощь, распугивая ворон своей сиреной, и врачи побежали в самый конец двора, туда, где жила парализованная бабуля – Лена платила им какие-то небольшие денежки, чтобы они ее квалифицированно откачивали. Откачали и на этот раз.
И тогда на глазах у окаменевшей публики в виде врачей, внучки и самой Лены, бабушка медленно подняла парализованную последние пять лет правую руку, и скрутила кукиш, направив его на портрет своего мужа, висевший непосредственно перед ее кроватью.
На этом все не закончилось. Старуха разомкнула губы и произнесла скрипучим голосом:
– Фима, ты надеялся, что мы сегодня встретимся? На тебе! Я еще здесь…
no subject
no subject
А в этом доме ещё сдают комнаты? хочу туда, для колориту )))
no subject
ёлы-палы
no subject
no subject
no subject
Рад тебе, дорогой.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
Но вот загвоздка: многие стареют. Как писал Жванецкий:
"Где я могу увидеть старую Одессу?" - "На кладбище!"
Но и сейчас можно пройтись по старым дворам, скажем, Молдаванки, послушать, просто послушать разговоры. Хорошо особенно летним днем, чуть ближе к вечеру. Эх...
no subject
Спасибо!
no subject
Если хочется просто почитать что посмешнее- есть тэги "плохие танцоры" и "разговоры с дельфинами". Там наверняка есть что-то, чтоб улыбнуться, хотя и не всегда.
Спасибо Вам!
no subject
Спасибо Вам, удачи.
no subject
no subject
Спасибо!!!
no subject
no subject
Знаете, многие вещи выключены из памяти - просто потому, что это был нормальный язык, и обычный день, и вполне заурядное обращение людей друг к другу и между собой. Это только повзрослев, понял, что это, оказывается, смешно. Потому многие истории двора не проявляются в памяти, пока кто-то не напомнит, как именно было. Эту историю мне напомнила моя мама.
no subject
no subject
Еще раз - глубоко и искренне извиняемся за причиненные неудобства.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
Маменька рассказывала про их.
Коридор.
Дядя Лёня электрик (в таки НИВХИ), жена его, тётя Зина (уж вторая, первая была Тася)... Ой, не, хуй, я ща у себя это всё...
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
Настоятельно советую скачать их сегодня и посмотреть всей семьей. Удовольствие - неописуемое.
Спасибо и самого доброго!
no subject
no subject
*и почему-то иногда рассказы об Одессе или о подобных местах с простыми и живыми людьми, со своим укладом жизни, которые делают свое дело и живут свою жизнь.. намопинает мне Неаполь, в котором я была только раз, но это ощущение своего мирка осталось на всю жизнь: бельё развещенное меж домов; соседи, живущие рядом всю жизнь.., плохенькое, но таки своё.
Спасибо ещё раз.
no subject
Самого доброго Вам в Ваших путешествиях.
Как по мне, так в Барселоне (если еще туда попадете) я бы уделил хотя бы один день только архитектуре Антонио Гауди. Ведь это и волшебный храм Святой Фамилии - то есть, Сакрада Фамилия (если мне память не изменяет), и парк Гуель... Но даже "простые" дома - они ведь далеко не простые. Представьте себе, что в 1905-1920-х годах ( и раньше) человек строил дома, где даже вентиляционные трубы на крышах исполнены в форме фигур - стражников, драконов или сказочных героев, где неправильные формы у всего, включая стены, балконы, двери, крыши... половина всего построена без чертежей. Он говорил "Мой заказчик никуда не торопится" - наверняка он имел в виду Творца?
Крыша храма (проект его, но он не успел, достраивали его ученики) в виде взлетающих птиц... и небо видно сквозь них...
Жалею, что сам очень мало видел и осмотрел.
Это если вдруг соберетесь с Барселону снова.
Самого доброго!